Великое таинство любви - Страница 41

— Это не смешно, — с подозрением заметила она, боясь поверить тому, что подсказывало ей сердце.

— Нет, это смешно. Это очень смешно, потому что… — Доминик не мог сдержать идиотской улыбки, когда нежно коснулся пальцем ее щеки. — Потому что я отменил командировку и вернулся домой, чтобы сказать тебе то же самое.

Мэтти боялась, что ослышалась.

— Сказать что?.. Что ты любишь меня? Что любишь… или что я тебе просто сильно нравлюсь?

— Люблю, Мэтти. Люблю всем сердцем. — Он склонился и приник к ее губам в долгом, томительном поцелуе. — Я приехал в аэропорт и понял, что просто не могу сесть в самолет и уехать на четыре дня. Я боялся, что, вернувшись, не застану тебя и потеряю единственную женщину, с которой хочу прожить всю оставшуюся жизнь.

— Правда? — Она хотела, чтобы он продолжал говорить. Взяв в ладони его прекрасное, такое любимое лицо и заглянув в глаза, она притянула его к себе и повторила: — Это правда?

Доминик почти лежал на ней. Насмешливо изогнув бровь, он заметил:

— Не думаю, что тебе хочется слушать, как я дошел до жизни такой… — пробормотал он, покрывая легкими поцелуями ее лицо.

— Еще как хочется! Я так долго жила с уверенностью, что все, что тебе от меня надо, — мое тело…

— И оно тоже, скрывать не стану. — Доминик улыбнулся ей. — Довольна, да? Тебе нравится знать, что я в твоей власти?

Мэтти кивнула и лукаво улыбнулась.

— Взаимно. Потому что я тоже в твоей власти.

— Ну, это не секрет, — поддразнил он и стал снимать с нее мешковатый джемпер, который она надела к приходу Фрэнки. — Ммм… Без бюстгальтера. — Он накрыл рукой одну грудь, а вторую руку положил Мэтти на живот. — Хорошо, что я не знал об этом в тот момент, когда увидел тебя в объятиях твоего экс-дружка. Тогда бы я точно спустил его с лестницы.

— Он не заслужил этого. — Мэтти обвила шею Доминика руками и выгнула спину так, чтобы ее напрягшиеся соски коснулись его груди. — Думаю, он был несколько огорошен моими эмоциональными излияниями…

— Что ты ему говорила? Ты сказала, что любишь меня? — У Доминика был до смешного самодовольный вид, и Мэтти не могла не рассмеяться. — Что он ничего для тебя не значит? Что я — единственный мужчина, которого ты когда-либо любила по-настоящему?

— Что-то вроде того. Скажи, ты не расстроен из-за ребенка?

— Расстроен? — Доминик даже засмеялся оттого, что она может так сильно заблуждаться. — Да я вне себя от радости! Ты забеременела и дала мне в руки главный козырь. Теперь тебе было от меня не избавиться. Я решил — пусть она меня не любит, но, когда мы поженимся, я докажу ей, что она не ошиблась, и сделаю все, чтобы она не пожалела.

— Я и надеяться не могла… Я думала, тобой движет долг, и не хотела быть тягостным бременем.

— Дурочка.

Мэтти не заметила, в какой момент они оба избавились от остатков одежды. Она только знала, что на этот раз их занятия любовью были преисполнены не только страсти, но и нежности, и чувства всеобъемлющего счастья.

— Мэтти, — вдруг встревожено произнес он, — а мы можем… заниматься этим? Мы не повредим ребенку?

— Нет, мы можем заниматься любовью так часто, как захотим. — От возбуждения она дышала быстро и прерывисто. — Наш малыш родится в доме, наполненном любовью, разве это не прекрасно?

* * *

Александр Доминик Дрекос был зачат и рожден в любви. Должно быть, он чувствовал это и был самым прекрасным ребенком на свете. С блестящими черными волосами и темными глазами, он был точной копией своего гордого отца, и в восемь месяцев очень энергично ползал по своей просторной детской.

Доминик и Мэтти поженились тихо, без помпы. Слава богу, их родители нашли общий язык, и беременность Мэтти не вызвала кривотолков и напряженности между двумя семьями. Наоборот, все с энтузиазмом принялись строить планы насчет предстоящего крещения, которое решено было провести в Греции. С согласия Доминика, Мэтти пригласила Фрэнки и его новую подругу, а также Гарри и несколько девушек из ночного клуба, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Дом Доминика в Котсуолдсе, где они теперь жили, был достаточно большим, чтобы родители Мэтти могли приезжать, когда захотят. Когда они гостили, Мэтти и Доминик часто сбегали в Лондон, чтобы в городской квартире устроить себе «распутный» уикенд.

Вот и сейчас они лежали на своей королевских размеров кровати, утомленные любовным марафоном. В такие отлучки Доминик проявлял больше беспокойства об Александре, чем сама Мэтти. Вот и сейчас он вдруг решил, что, ползая повсюду, сын обязательно поранится, поскольку не испытывает должного уважения ни к бьющимся вещам, ни к неустойчивой мебели.

Прижавшись к мужу, Мэтти слушала его со снисходительной улыбкой. Затем, обведя пальчиком контур его губ, она промурлыкала ему на ухо:

— А я вот все думаю, как мне заставить тебя забыть о твоих глупых тревогах…

Доминик немедленно включился в игру и прикусил зубами шаловливый палец, а затем втянул его в рот и стал ритмично посасывать, пристально наблюдая за ее реакцией.

— Знаешь, что тебе нужно, Доминик? — успела спросить Мэтти прежде, чем ее затянуло в омут наслаждения.

— Как правило, да моя маленькая колдунья…

— Еще один ребенок… — Мэтти дала ему время осознать сказанное, с любовью наблюдая, как меняется выражение его лица.

— Ты же не…

— Угу, — с лукавым видом кивнула Мэтти. — Утром я сделала тест и даже сохранила его, чтобы показать тебе.

— Еще один bambino!

— Или еще одна bambina, — счастливо засмеялась Мэтти, увидев на его лице именно то выражение, которого ждала.